Ненависть практически равна любви. Она такой же сильный стимул, как и любовь, только куда более крепкая и сильная, чем неуверенная в себе любовь. Достаточно закрыть глаза, что бы перестать ощущать разницу между любовью и ненавистью, понимая что остается только сильная эмоция, которая выжигает душу и тело, оставляя только пепел, выносимый даже легким ветерком, и оставляющий привкус черного перца. Ярость, острая, жгучая, кайенским перцем жжет мне губы, женский крик, вздрогнувшее раскрытое тело, увлажнившееся против воли разума владелицы, ее охрипший голос, который невозможно услышать из-за пульсации крови в висках. Делаю шаг, и снова обжигаю женское тело прикосновением ремня. На мгновение закрываю глаза и знаю, что она услышит - звук расстегивающейся ширинки, тихий шелест снимаемых брюк, скрипящий звук рвущегося пакетика с презервативом, затем снова оглаживающие движения, и сверху наваливается тяжелое мужское тело, обжигающее своим жаром, раздражающее тканью рубашки свежие рубцы, еще несколько хлопков по ягодицам, ладони мягко скользят по ее телу. У нее упругая грудь, распластанная по столу, касаюсь ее лица, чувствуя как она до боли сжала зубы, в ожидании проникновения. Жадно касаюсь губами ее затылка, чувствуя острое желание вцепится в ее загривок зубами. провожу рукой по ее лицу, и перехватывая волосы в ладонь - несмотря на то, что они коротки, мне хватает их длины, что бы загнуть ее голову вверх, и обжечь губами ее щеку.  Горячо выдыхаю на ухо.
- Наташа... - Русское имя обжигает губы, но в руках нет ласки, только жестокость, и сильные металлические пальцы сжимают хрупкое плечо. Бионическая рука не греется от тепла кожи, и словно кусок льда оставляет на нежном плече следы, рядом со шрамами. - Таша... маленькая... - Эмоций нет. Остается только механическое действие. Кто сказал, что выполнение приказа должно быть беспрекословно ровным. Кто мешает мне насладиться телом своей жертвы, которая даже не представляет что она станет жертвой...

- Баки?
- Кто такой Баки? - И он смотрит на меня странной голубизной искренних открытых глаз, наполненных чем? Эмоция незнакома, и лишь мелькает в памяти странное ощущение, словно что-то и когда-то было, смех, музыка, такая старая, что кажется просто древней, улыбки, то, чего не могло быть, это все фальш, это ложь. И палец все также нажимает на гашетку, поливая этого странного клоуна в синем трико пулями, которые так легко улавливает его странный шлем. Что оно? Кто он? Кто его послал, и почему сейчас? Голова разрывается от боли, наполняясь внезапными воспоминаниями, превращая четкое сознание военной машины в каламбур разбитого калейдоскопа. Так не может быть, так не должно быть! Кривлю губы, и словно заново начинаю выстраивать себя, перебирая по частями, переполосовывая свое сознание, распределяя его по полочкам, и снова, снова становясь тем, кем я всегда был - идеальной машиной для убийства. И сейчас моя цель - этот глупый клоун с дурацким щитом.

Память. Я не знаю, что это такое. Меня нет. Но я - есть. И от этого никуда не деться. Невозможно понять, какого оно - ощущать себя пустотой. Ощущать себя машиной, одновременно понимая - эта пустота не может длится вечно. Она остается внутри меня, но словно становится иной, искаженной, искореженной временем, сознанием и тщетными попытками пробиться сквозь нее в те моменты, когда машину-убийцу начинают одолевать странные призраки, те, которых просто не могло быть. Те, которые никогда не станут действительностью. Потому что они - прошлое? Нет. Меня не существовало. Я - творение безумного гения, и никак более. У меня не может быть эмоций, у меня не может быть желаний. Тогда какого черта я делаю здесь?
Пальцы бионической руки, снова сжимаются придавленные безумной тяжестью пресса, запястье кажется сейчас превратиться в блин, но нет. Слишком надежен. слишком устойчив космический материал. Кто я?!

"Name, rank, and serial number," he guesses quietly.
"How'd you know?" Fury asks.
"It's him," Steve says. "It's really him, not the Winter Soldier. It's Bucky."

Английская речь звучит ядом по растерзанному сознанию. И одновременно чужой. Автоматически анализирую происходящее. Пресса нет. Рука зафиксирована тонкими проводками, и кажется - рвани ею по сильнее, и все, можно уходить. Миссия провалена. В памяти - каша из навязанных воспоминаний, не может быть иначе. Машина-убийца впервые ослушалась приказа, и приняла решение сама. Что не так?!

- Твоя цель - артефакт Досолора.  - Поднимаю глаза, глядя на этого чернокожего, похожего на пирата в своей кожаной повязке. В сознании мигает нечто иное. Сознание, миссия, исполнение, обнуление. Нет! Смаргиваю, пытаясь понять, откуда сейчас появилась эта острая боль - анализ состояния не дает никаких сбоев. Все в норме. Фантом. Болевой шок. К черту. Женский голос. Разворачиваюсь, и память услужливо подкидывает очертания бионических пальцев на нежном плече. Тихие стоны, разрывающие слух, и заставляющие поймать какую-то смутную, но совершенно неуловимую мысль.
- Наташа. Твоя задача, проследить, что бы друг Кэпа повел себя правильно в Норвегии. И доставить его обратно по окончании миссии. - Голос ФЬюри удаляется, словно отходя на второй план, а глаза скользят изучающей по хрупкой женской фигурке, которая кажется не слишком довольна поручением. Но она такая же... Наташа... Таша... маленькая... Выдыхаю, изгоняя из памяти ненужные фантомы. Бионические пальцы нервно поддергиваются, и снова сжимаются.

Серебристая лента плотно обхватывает запястье живой руки. Не больно. Следят. Плевать. Есть цель, есть требование, и есть хвостик, рыжий лисий хвостик, который кажется возомнил себя ведущим, направляющим. Плевать. Ледяной холод давно сковал и душу, и то, что должно по недоразумению служить сердцем. Нет, в моем случае - это лишь сердечная мышца - нанос качающий кровь, чтобы бионике было отчего питаться энергией. Хриплый выдох вырывается из груди. Сколько? Не поню. Сколь раз ее простреливали? Не помню. Не помню вообще ничего из того, что могло быть  в прошлом. Даже то, как внезапно сменил хозяев. Почему? Не помню. Не помню даже было ли обнуление. Не помню, что значит это слово. Не помню. И не могу помнить - у машины, предназначенной для убийства, нет памяти. Нет эмоций, нет чувств. Нет даже ощущения.  И все равно, словно  в поломанном калейдоскопе кружатся чужие картинки, заставляющие сердечную мышцу биться чуть быстрее, и гонять кровь сильнее. Что-то не то. Миссия дана. Осталось только выполнить. Но что-то не так.

- Я не буду бить тебя, Баки. Ты мой друг.
- Ты - моя миссия! Миссия! Миссия!

Что-то неосознанное мелькает в алгоритме моего сознания от взгляда это рыжей бестии. Девчонки ли? Нет, кажется нет. Что то такое помнит тело, неосознанно, непостижимо, лишенное реальной памяти, оно все равно стремится пробить кордоны льда внутри сознания. К черту. Мое дело - работа. Мое дело - миссия. Не сорвать, не подвести, как... с этим голубоглазым клоуном, я столкнулся в коридоре. Рыжая ему рада, не сомневаюсь, но в его глазах вижу странное, отвратительное человеческое чувство - горечь. Потеря, которую он нашел, но не смог снова удержать и готов бороться за нее до последнего.
- Верни мне его живым, Наташа. - Имя произнесенное смутно знакомым голосом, режет по ушам. В глазах темнеет и снова что-то подкидывает блеск металла на тонкой светлой коже. - Удачи, Бак... - Бак... Таша... Встряхиваю давно не мытыми волосами, сбившимися в отвратительное подобие прически, и заставляю себя по солдатски смотреть вперед. Все эти нежности - для слабых. Для людей. Я - не человек. Я - орудие убийства.

Равнодушно наблюдаю как сменяются этажи в прозрачном лифте. Автоматически анализирую все возможности побега, отступления и боевых возможностей в это стеклянной клетке. Скольжу равнодушным взглядом по стенам кабины, по динамику и камере, установленным над дверями, по стоящей у самых дверей рыжеволосой девушке, которая явно давно уже не девушка. Соскальзываю взглядом в призывно распахнутое декольте - отмечаю, что наверное невероятно неудобно с таким бюстом скакать козой по заданиям. Все. На этом обследование и размышления завершены. Перехожу снова в режим ожидания. Лишь изредка подергиваются веки, да от нетерпения перебираю пальцами железной руки.
Я не Баки Барнс. Я не Зимний солдат. Я никто. Меня нет.
Мысль странная, но от нее мне хочется еще существовать. Не сорвать к чертям двери лифта, и не бросится головой вниз со сто двадцатого этажа, а жить. Жить просто потому, что меня давно уже нет в живых. Есть могила на старом кладбище, рядом покоится Стивен Роджерс, где-то недалеко - наши родители, не дожившие до внезапного воскрешения своих сыновей.
Меня нет.

- Я поведу. - Звучит так, словно я собираюсь сесть за руль машины. Хрен там. У Гидры ЩИТ слизал большинство технологий. Что-то для них сделал доктор Золо - и теперь на стартовой площадке - сверзвуковой, сверхмощный... и двухместный самолет, засечь который в воздухе  не может ни один радар. Ловлю себя на мысли, что все это вспоминаю совершенно без напряжения. Так почему рыжая периодически смотрит на меня с закушенной губой, и в ее глазах периодически появляется то же выражение, что у этого клоуна, который так искренне желал мне удачи. Или не мне. Я - не Бак. Я - не он

Разорванная лента сознания полощется на ветру. Молчу. Анализирую окружающую среду. Ничего нового. Только ощущение глухой пустоты. Обида? Нет, я не знаю, что это такое. Холодно пожимаю плечами, и направляюсь на место второго пилота. Мне плевать. Я не способен ощущать эмоции, я не способен поддаваться на провокации, мне плевать на чужое желание зацепить меня, подколоть, мне не нужны посторонние раздражающе-депрессивные факторы, способные нарушить мои рабочие способности. И если это рыжеволосой кошке хочется вести себя не по деловому, примешивать в работу личностный фактор - пусть страдают те, на кого она работает. Мне - наплевать.
Черные глаза молча буравят холодный металл двери, бионическая рука со всей присущей ей чувствительностью скользит по тонкому металлу, вскрывая за считанные секунды заблокированную дверь. Удовлетворенно выдыхаю, что бы в следующее мгновение уже держать на мушке привычного пистолета-автомата, сдавленно выдохнувшего секунду назад Старка. Ему повезло, что внутренний сканер подсказал мне, что за спиной нет опасности, иначе его изрешеченное тело уже заливало бы пол ангара кровью. Равнодушно возвращаю пистолет в кобуру, и отворачиваюсь от приближающегося миллиардера. Спиной чувствую его заинтересованный взгляд. Дай ему только возможность - и я снова окажусь на столе с кольцом кандалов, а любопытный ученый будет копаться не только в моей бионической руке, но и в моей голове, что бы распознать алгоритм Гидры.
Я не столь равнодушен и холоден, как они считают. Лишенный эмоций, но не лишенный разумного мышления, я не могу отрицать посторонних мыслей и размышлений. Я не имею страха, но имею опасения, демонстрация которых, может дать возможность снова выстроить для меня ловушку, как та в которую превратилась моя заваленная миссия убийства этого чертового клоуна.
Роджерса? Пустой переулок, темнота, хлипкий паренек, которого избивают, вскрик, острое желание убить, уничтожить, стереть  в порошок тех, кто обижает более слабого. Безу предупреждения бью в нос, как сладостно хрустит под сильными пальцами кровь, наполняя ноздри своим железистым ароматом... Смазанное лицо... смазанная память... Чьи? Чьи это воспоминания? Не мои!
Пальцы нервно подергиваются из-за реакции на внезапные картинки, нарисованные изорванным, истоптанным сознанием, соштопанным ленивым хирургом, у которого обе руки - левые. Хирургом так старательно мастерившим нечто новое, но не сумевшим превзойти бога. Да, пожалуй, лучшим созданием Гидры, был все-таки Красный череп. Кривлю на мгновение губы - мне не хватает моей маски, оставшейся там, на берегу озера, где лежал кашляющий водой и кровью клоун.

Мучительно долго рыжая лисица с пустым и дурацким сожалеющим взглядом, что-то обсуждает со Старком - объект 316. подлежит уничтожению - картинка на миг плывет, и приходится сжать пальцы, что бы не сорваться в прыжок вместе с тяжелой металлическо дверью, и не придавить объект ею, как муху газетой. Нет. Спешке нет места. Слишком долго, слишком старательно в меня забивали алгоритм действия на случай произошедшего, теперь нельзя сорвать миссию. Пальцы разжимаются, оставляя некрасивый след на приборной панели. Плевать. Старк все исправит. Чертов заучка и плебей. На мгновение в крови вскипает что-то похожее... на ревность? Нет. На злость. Но анализ показывает, что все показатели в норме. Значит - это чисто психологическая реакция. И это - первый признак нестабильности. Закрываю на миг глаза, анализируя собственное состояние. Все чисто. Ложная тревога.  Бесшумно закрывается вторая дверь, и ноздри ощущают запах странного парфюма, которым так любит пользоваться рыжая. Ну и дура. Ее по нему узнают и опознают легче простого. и найдут. Самолет медленно вибрирует, шумит закрылками и отрывается от земли.
- Место приземления - Ставангер. - Металлический голос вызывает ненужные ассоциации. Отмечаю, что обнуление прошло плохо. Хотя откуда мне это знать. Черт с ним, с тем Ставангером. Какого черта я вижу снова лицо?

- Я не мститель. - Голос холодный, как металлический прут, который всовывают в челюсть, чтобы не сломал себе зубы, когда в очередной раз пробивают током ткани мозга, что бы не было памяти, не было мешающих сознанию иллюзий, который делают из машины для убийства  - человека. Чтобы мстить же - нужны эмоции - результат тех самых иллюзий, что невольно всплывают  в мозгу у любого, любого, но не у меня. Я не подвержен эмоциям. Это всего лишь игра чужого воображения, и эта девчонка, так уверенно пытающаяся выбить из меня хоть какую-то реакцию, лишь глупо тратит свои силы и эмоции.
Все упирается в эмоции. Чертовы чувства, которые кажутся важным тем, кто не стал игрушкой Гидры на долгие семьдесят лет. Мне ничего не кажется важным, приоритет выставляет тот, кто дает задание, я - не рассуждаю,  я выполняю приказы.
Суперджет ровно следует по заданному курсу, и мне наплевать, что подумает или скажет  Старк - объект 316. подлежит уничтожению. - снова вздрагивают бионические пальцы, но на этот раз не оставляя следа на панели. Бесполезная трата силы ни к чему.
- Вероятность инфаркта у Железного человека - два и две десятых процента. - Наверное здесь было бы положено улыбнуться, но я не помню каково это, когда семнадцать мышечных узлов на лице одновременно двигаются, что бы растащить  в разные стороны углы рта, обнажая зубы, и это будет обозначать проявление реакции на собственный, или чужой юмор.  Хотя сейчас я просто анализирую полученные от собственного сознания данные - слепок с физиогномистической экспертизы Старка. Не более.  И мне совершенно плевать, возрастет ли эта вероятность в разы, или придется выдернуть сердце из его грудной клетки  холодным металлом руки, способной и не на такие мелочи.

Как когда-то - из груди Говарда Старка. Смаргиваю. Обнуление не сработало или было недостаточным. Иначе - я не должен помнить Старка-старшего. Я не должен помнить подробностей ни одной из своих миссий. Сознание на миг уплывает, растекаясь как вода по металлическому блюду - всех своих семидесяти восьми миссий. Перед глазами словно каша мелькают лица, с калейдоскопической скоростью сменяются страны и города. Бездумно смотр в стекло суперджета, автоматически анализируя данные, отображающиеся на нем. Только легкое едва ощутимое колебание воздуха выдает то, что металлические пальцы снова сжались. Не стабилен. Иного объяснения происходящему нет. И лучшее что возможно в данной ситуации - немедленное обнуление. Нет! Что-то внутри противится этому темному, глухому существованию без памяти и чувств.
- Я - не Баки. - И снова это странное гадкое воспоминание с клоуном в трико. Что тогда сломалось  в жесткой схеме? Почему я не смог добить его бросить там? Почему не нажал на курок у лица Старка? Почему позволяю рыжей лисе задавать нелегитимные и нелицензированные вопросы? Почему выполняю приказы одноглазого мудака без соответственного  кода? - Я - убийца.
Мне плевать на самом деле,  как они меня зовут. Зимний солдат, Призрак, Баки Барнс, Джеймс - это лишь наименования, как код на затылке у того урода, что прыгал на меня в Тайланде. Черт. Я не должен его помнить. Я его не помню. Это все - провокация. Есть только задание - и ничего кроме. Баста!
Красная комната...
Tasha... Malen'kaya...
Tovarnyi vagon... Dobroe ytro soldat...
Пальцы непроизвольно  оказываются на кобуре, тело напрягается. И снова соскальзывают, расслабляясь. Помню ли я о Красной комнате?
rezche... rezche...
Кровь и боль. Чужая. Никакой жалости. Никакого послабления по гендерному признаку. По другому не бывает.
- Я не знаю, о чем ты говоришь. Я не знаю, что такое pritvoryatsya....

- То есть если я сейчас тебя здесь натяну, ты будешь только рада? - Кажется, это должно было прозвучать как шутка. Если бы не было сказано холодным, практически отсутствующим голосом. Медленно поворачиваю голову, смеривая равнодушным взглядом женскую фигуру. Желание, страсть, похоть - холодное естественное ощущение, которое не может быть свойственно хладнокровному убийце, лишенному  любых эмоций, любых желаний. Много десятилетий мой организм не требовал удовлетворения естественных потребностей. Лишь несколько раз за прошедшее время были срывы, не стабильность. И после таких срывов обнуление было еще более жестоким. Жестким. таша... маленькая... ощущение женского тела под бионическими пальцами, страстно двигающиеся упругие бедра, запах, сладкий запах, который ни с чем не сравнится - запах возбужденной и покоренной женщины.
trinadsat...
Она молчит, и только делает вид, что понимает происходящее. Никогда не спрашивает, откуда и зачем я пришел, и вообще - не задает вопросов. Просто позволяет класть голову ей на колени, и долго и безмолвно перебирает мои волосы, даже не пытаясь взглянуть в глаза. Она хорошо знает, что рано или поздно, я перестану приходить, и растворюсь Призраком в полумраке, который так старательно окружает ее жизнь, превращая ее в хлопья слепого тумана. Она  - то немногое, что пока еще, постоянно в моей жизни.
И когда ее придется убить, я буду ощущать то странное и непонятное для меня присутствие эмоций - кажется они называются вина и горечь от потери. Я не могу чувствовать и только тоска будет скользить по губам, оставляя холодный и приторный привкус тлена.
zhelanie...
- До точки прибытия  - десять минут. - Механический голос джета врывается в сознание, заставляя вернуться, отключить тот калейдоскоп безумия, который так неудачно включила эта рыжая стерва. Отключить сознание, мысли, ту часть себя, которая периодически прорывалась через все мысленные заслоны и становилась основной, превращая идеальную машину для убийств в старого человека, с лицом и телом тридцатилетнего. Пальцы подрагивают, слегка царапая металл. Но от звука не вздрагивает ни одна мышца на идеальном лице - без маски порой слишком тяжело.

- Я не понимаю,  о чем ты говоришь. - На мгновение кривлю губы, позволяя себе несколько секунд на окончательное соредоточение. Нет. Никаких воспоминаний. Никаких имен. Никаких друзей. Только миссия, только выполнение задания. И не важно для кого. Если это дает мне хоть какой-то якорь для дальнейшей жизни.
- Ставангер - база для консервации артефакта. Подтверждение на наличие отсутствует. Старк всегда так готовит миссии? - Меня ненавидели за подобное педантичное, жесткое отношение к работе, словно забывая, о том, что миссия может провалиться даже от мельчайшего недочета. Недооценивали, считая, что обнуление уничтожает все полностью. Нет. Оно стирает не нужные воспоминания, оно стирает эмоции. Но не стирает ни стратегических наклонностей, ни умений. Ловкое и мастеркое творение доктора Золо. Игрушка, имеющая свой интеллект. И никаких желаний и возможностей - слепое повиновение чужой воле. Слепая игра на чужих эмоциях. Вот и сейчас, рыжая даже жевать перестала. - Вероятность присутствия артефакта в консервационном цеху - три процента. - Все же миссии ЩИТа имеют свою специфику, и на мгновение, мне захотелось стать именно тем, кем меня так хотят видеть  - Баки, каким я видел его на видео в музее - съязвить, спошлить, поиздеваться и сделать мину - если бы я только знал и помнил, что это такое. И как это делать.

- Понятие чутье - не идентифицировано. Анализирую возможные результаты. - Холодный и жесткий голос издевательски звучит в своем отсутствии эмоциональной окраски. Особенно сейчас, когда она снова пытается меня спровоцировать на иные, не рассчитанные, не нужные действия. Я - робот в человеческом теле. Меня таким сделали, и не мне краснеть за свое несовершенное творение, но я никому никогда не позволю найти в моей броне слабое место. Пусть эта рыжая думает все что угодно. Даже тот случай, с клоуном - лишь сбой в программе. Неправильный файл, затесавшийся среди череды верных хладнокровных разработок. Лучшее творение Гидры - так с гордостью меня называл Золо, пыжась, и светя как фонарями своими свинячьими глазками, которые прятались за огромными линзами бифокальных очков. Они так часто зажигались от удовольствия, когда ток проходил через мое агонизирующее тело, в очередной раз выжигая дотла не только часть души - но и часть моего собственного "Я". Да, где-то там, внутри, в темной подкорке, еще что-то кажется осталось, что-то, что приводит в ярость тех, кто сотворил меня,  и так живо интересует тех, с кем я сейчас работаю. Но это - сбой. Не стабильность. И это что-то  если я когда-нибудь  и раскрою, то точно не этой рыжей шлюхе, с такой готовностью раздвигавшей ноги передо мной в Красной комнате, и не чующему Старку, чьего отца я так легко прикончил много лет назад, и даже не клоуну в синем трико, чья обостренная справедливость и глупый патриотизм рано или поздно приведут его на ту сторону, с которой он так старательно борется сейчас.
- Приказы не обсуждаются. Корректирую. Вероятность нахождения артефакта - три и восемьдесят три сотых процента. - Равнодушие- лучшее оружие в борьбе, где по умолчанию не может быть победителя. И не важно, кто я в итоге - Зимний Солдат, Баки Барнс или просто девяностолетний старик с бионической рукой и телом двадцатипятилетнего парня, который и видел то в жизни, только Американскую депрессию и войну. Пальцы снова невольно смыкаются в кулак. Чертова бионика, так чутко реагирующая на импульсы мозга.
- Если верить чутью Старка, артефакт находится в закрытой зоне, значит нам надо приземляться здесь.... - демонстрирую точку на карте. - Посадишь джет, и двигай сюда.  - Короткий взгляд на взлохмаченную рыжую макушку. Мне ее присутствие совершенно ни к чему. Резкий удар кулаком живой руки по кнопке, и рывок в сторону, прыгаю вниз не задумываясь. Даже если Наташа справиться с ремнями раньше, чем я достигну земли, найти меня в завихрениях в темном лесу - понадобиться время. А его у нее нет. Корчу ухмылку, когда ледяной воздух бьет  в лицо  и грудь, обжигая,  холодно отмеряет в голове мысль о том, что до земли совсем немного. С хрустом ломается вышка, когда бионика вцепляется в  канаты  - перемерзшие они рвутся, но все же тормозят падение, и на брезентовую хлипкую крышу старого склада я сваливаюсь уже с приемлимой скоростью. Откашливаюсь, когда в легкие попадает хрусткий грязный снег, проверяю оружие и довольно ухмыляюсь. Не люблю работать  в паре.